Всё, что извергает из себя проклятую сторону своей сути, подписывает себе смертный приговор. © Бодрийяр
Вводная.
1993 г., начало учебного года. Пустая учительская.
1993 г., начало учебного года. Пустая учительская.
Забавно начался новый год. Учебный. С новым годом, с новым счастьем! Господин директор, господин Дамблдор, ну конечно, нет, безусловно, ну как же, да все нормально, Вы решаете, стратегически мыслите, да-да..., Вы за всех...., Вы за нас...., с высоты птичьего полета.., Вы знаете, как лучше...
*Внутренне кричит* Посадить мне на шею этого шелудивого серого..., этого... Часть прошлого, нагло ухмыляющегося ему из настоящего... такой паточно-добродушной улыбкой.
*Брэнди он позволял себе по вечерам, но сегодня... Просто надо немного собраться. Или расслабиться. Как сказать*
Вчера все время слышал за спиной какие-то гнусные смешки. Оборачиваешься — все чинно-благородно. Без этого недо... здесь не обошлось. Как-то регулярно за спиной происходило какое-то брожение, но.. поймать на конкретном не удавалось никого.
*Снейп поднялся из Слизеринских подвалов, и направился в сторону учительской, когда услышал: «Нет, ну ты представляешь? Я думал, никогда со страхом не справлюсь. А этот новый профессор такой мировой. Нет, ну Снейп в одежде моей бабушки. Знаешь, как отпустило все. Страх пропал. Представляешь, в тот момент — вот как сердце сильно сжали в кулаке, а вдруг отпустило и легко стало...»
И тут на плечо расскачика опустилась жесткая рука и едкий голос вкрадчиво произнес у него над самым ухом : «Легко, говорите, Лонгботтом...»
Снейп цепко схватил за плечо Невилла и очень невежливо подтолкнул его по направлению к учительской. Подойдя к двери, он распахнул ее, втолкнул в нее Лонгботтома, прошипел :
«Стоять» и уселся на стул так, чтобы видеть дверь, казалось бы, абсолютно игнорируя оцепеневшего ученика
Толкнув дверь, удивленно окинул взглядом развернувшуюся картину: у порога в состоянии испуганного оцепенения стоял Невилл, а напротив на одном из стульев сидел Северус Снейп в самом скверном расположении духа. Оценив ситуацию, ободряюще улыбнулся мальчику и подошел ближе к зельевару, частично заслоняя Лонгботтома от профессорского гнева.
- Добрый день, Северус... Невилл. Я собирался выпить чашку чая. Не хотите присоединиться?
Мягко улыбнувшись на этот раз бывшему однокурснику, поставил портфель на ближайший стул и, склонив голову набок, стал наблюдать за реакцией.
-- Что все это значит, Люпин? Отчего за моей спиной второй день этот шепот, и ухмыляющиеся наглые физиономии?
- Откуда мне знать, о чем разговаривают дети между собой в свободное время и что служит причиной их смеха, Северус? Это из-за "неправильного" взгляда в твою сторону ты так напугал Невилла?
- Посмешищем?.. Помилуй, Северус, я просто хотел поднять мальчику самооценку. Он, видишь ли, с твоей подачи считает себя ничтожеством... Кто же виноват, что именно ты оказался его боггартом?.. Хотя, подозреваю, конечно...
Улыбнувшись, отошел к окну, встав спиной к свету.
- Ты прав. Был и остался. Вот только не это, как видишь, служит причиной моих поступков.
-Самооценку. За мой счет. Браво. Да знаешь ли ты, сколько я могу вложить в эти заполненные черт знает чем головы, не способные воспринять сотой доли того, что я им даю? Им плевать на то, что зелье - это здоровье, жизнь, избавление от страданий. Одно слово - гриффиндорцы.
- Это была не лекция. Если ты думаешь, что я не пытался повлиять на своих друзей, ты заблуждаешься.. Питер... испарился?.. *недоуменно* Ты сейчас о чем? Он был с нами до конца и умер героем.
Видимо, твое влияние на Поттера и Блэка сводилось к большому и жирному нулю. Кого-то слушают - кого-то нет, Люпин. И ты был не из тех, кого они принимали всерьез. Способные слушать только себя и свои собственные желания возводить в абсолют, идя по головам, когда нужно удовлетворить любой ценой собственные амбиции.